![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
oio11...............................эллинизм, и особенно поздний, пытался создавать и более глубокие положительные религиозно-мифологические построения, реставрировать давно отжившую архаику или классику и противопоставить ее в самом богатом и пестро расцвеченном виде той новой религии, которая приходила тогда на смену язычеству и обладала огромными социальными возможностями. Такая реставрация Аполлона засвидетельствована целым рядом памятников, лучшим из которых является XXXIV орфический гимн, воспроизводивший древнее пифагорейское учение об Аполлоне как космической лире.
Здесь прежде всего много разных наименований Аполлона, из которых каждое обладает большой исторической сложностью и ценностью: Феб Ликорейский, Пеан, Пифий, Титан, Гриней, Сминфей, Пифоктон, Дельфический, Бранхий, Дидимей, Патарей, Локсий, Пан. Каждый из этих эпитетов потребовал бы долгих разъяснений
Далее идет ряд более или менее обычных квалификаций Аполлона:
1) «убийца Тития»; 2) «светлочтимый, счастливо дарующий»; 3) «златолирный, засеватель, пахарь»; 4) «прорицатель»; 5) «светоносный демон»; 6) «бряцающий на лире»; «составляющий хоры, дальновержец» и т. д.
Самое интересное в этом гимне — это понимание Аполлона как космического оформителя и организатора, и в частности — как управителя мира, представляемого в виде огромного музыкального инструмента — лиры, от разных строев (или ладов) которой образуются части мира и отдельные явления в нем (11—26, Недович):
Ибо ты все назираешь: эфир беспредельного неба,
Многоразличный удел земли, там долу лежащей,
И через темную ночь в тишине звездоокого мрака
Корни подземные зришь и пределы всего мирозданья
Держишь. Заботит тебя и начало вещей, и конец их.
Цвет ты всему; согласуешь ты все многозвучной кифарой
В мире, пока до предела последней струны ты восходишь,
Или, напротив, до нижней струны, или ладом дорийским
Все примиряешь; племен поколенья в жизни ты делишь.
Ты сочетаешь всемирно согласье и судьбы людские;
В равной мере срок ты даешь для зимы и для лета,
Холод по нижней струне, а жару по последней настроив,
Цвет многолюбной весны ты равняешь дорийскому ладу,
Имя за это тебе даровали смертные, Паном,
Богом двурогим, назвав и владыкой свирельного ветра,
Ибо ты держишь прообраз всего мирозданья печатей.
Это редкостный образец продуманной до конца мифологии Аполлона, где его оформительные, организующие и пластические функции представлены особенно полно, доведены до космических пределов.
Понимание Аполлона как космической лиры, т. е. как гармонии сфер, характерно для высокой классики. О склонности орфической литературы к реставрации классики (наряду, конечно, с реставрацией и архаики) свидетельствуют те древние классические эпитеты Аполлона, которые мы в изобилии встречаем и у Гомера, и у древних лириков, и в трагедии. Среди орфических фрагментов пестрят: Гекабол, Гекатебол, Гекаерг, Гекатебелет, Клитотокс, Мантис. Характерны также — Пандеркес, Кратайос, Гелиос, Хтоний, Дионисодот (об этих эпитетах см. индекс III в Orph., ed. Kern.).
Далее, из поздней античности весьма важен I гимн Прокла, посвященный Гелиосу.
Аполлон, слившись с Гелиосом, достигает в последние века античного мира значения какого-то единого и универсального божества;
- получается какой-то языческий монотеизм. Такой монотеизм сознательно противопоставлялся христианству и был орудием борьбы с ним. I гимн Прокла является в этом отношении ценнейшим документом. По мысли этого гимна, как и по основной идее всего позднеантичного синкретизма, Гелиос-Солнце объединяет в себе все главнейшие божества, т. е. все главнейшие космические функции. В стихах 19—26 гимна перечисляются эти главнейшие функции.
Феб-Аполлон, Пеан-Аполлон, Дионис, Аттис и Адонис — вот те аспекты Гелиоса-Солнца, о которых тут идет речь. Таким образом, на первом месте — Феб и Пеан.
Наконец, от поздней античности до нас дошел еще один удивительный документ мифологии Аполлона, это — анонимный гимн Аполлону, напечатанный в сборнике «Orphica», ed. Abel, р. 285. Этот гимн состоит почти только из перечисления эпитетов Аполлона. Здесь представлено необыкновенное богатство этих эпитетов. Так как важно учесть все приводимые здесь эпитеты, то мы не станем передавать этот гимн гекзаметрами, которыми он написан, но приведем его полностью в прозаическом переводе. Вот это блестящее резюме всей мифологии Аполлона:
«Воспеваем великого бога Аполлона, бессмертного, светловидного, длинноволосого, нежношевелюрного, с крепким умом, царя, стрелолюбивого, дающего жизнь, радующегося, смеющегося, гигантоистребителя, мягконравного, Зевсом рожденного, Зевсова чада, драконоистребителя, радующегося лавру, прекрасноречивого, широковладычествующего, дальновержца, подателя надежд, жизнеродителя, в высшем смысле божественного, умного, как Зевс, дарователя соревнования, ласкового, сладкогласного, сладкоумного, с целящими руками, звероубийцу, цветущего, чарователя умов, чарователя словами, стреловержца, вожделенного целителя, всадника, связующего миры, кларийского, отважно-душного, плоды рождающего, Латоной рожденного, приятного, веселого лирой, освещающего, празднующего таинства, прорицателя, мужественного, бесчисленнообразного, наслаждающегося тетивой, мысленного, беспечального, трезвого, одинаково всех радующего, общего, имеющего равные ко всем чувства, подателя всем, счастливого, делающего счастливыми, олимпийца, горноживущего, кроткого, всезрящего, совершенно безвредного, подателя богатств, освобождающего от трудов, розовоцветного, сокрушающего вражеские полчища, пролегающего дороги, делающего гладкими, мудрого светородителя, спасителя, наслаждающегося пляской, титана, совершителя, драгоценного, певца гимнов, высочайшего, высоковыйного, возвышенного, Феба, очищающего (phoibazonta), любящего венки, обладающего веселым духом, изрекающего прорицания, золотого, златоцветного, с золотым метательным оружием, веселящегося бряцанием на струнах, бряцающего по струнам, ненавидящего ложь, подателя душ [жизни], быстроногого, быстро говорящего, быстровзорого, дарователя времен года. Воспеваем великого бога, Пеана-Аполлона».
Пытаясь создать противодействие и параллель христианскому монотеизму, язычество конца античного мира приходит тоже к некоему языческому монотеизму. Неувядаемым памятником такой поздней реставрации первобытного фетишистского синтетизма, но уже обработанного тончайшими и почти схоластическими методами неоплатонизма, является речь Юлиана под названием «К царю Гелиосу» (IV). В этой речи мы находим и рассуждения о личном отношении автора к этому божеству, и философское учение о сверхкосмических и космических функциях Солнца, и учение о связи его с другими богами, и рассуждения о том счастье и спасении, которое доставляется им всем людям, и особенно Риму.
Макробий, сводя Аполлона тоже к Солнцу, посвятил этому божеству в своих «Сатурналиях» настолько большую главу (I 17), что ее вполне можно считать отдельным специальным и весьма обстоятельным трактатом. Здесь на все лады доказывается солнечность Аполлона, с приведением огромного числа этимологических, мифологических, историко-религиозных, литературных и антикварных аргументов и разнообразных древних текстов.
В заключение характеристики эллинистического Аполлона приведем еще одно античное рассуждение о нем, которое, отличаясь всеми чертами эллинистического реставраторства, интерпретаторства и коллекционерского описательства, все же ближе подходит к восприятию классического Аполлона именно со стороны пластически-упорядоченной и структурно-творческой его природы. Таким суждением в значительной мере является комментарий Прокла на платоновского «Кратила», и именно его главы 174—176.
Приведем отсюда главнейшие мысли.
В этом рассуждении Прокл комментирует приведенное выше (стр. 392, сл.) место из платоновского «Кратила» относительно четырех значений имени Аполлона. Предварительно Прокл выставляет здесь основной принцип Аполлона, долженствующий лежать в основании всякого рассуждения об Аполлоне. Принцип этот заключается в том, что Аполлон является «виновником единения и возводителем множества к единству» (р. 96, 28).
Этот принцип Прокл сравнивает с четырьмя особенностями Аполлона у Платона и утверждает, что таких особенностей вообще можно было бы указать сколько угодно, поскольку божество для человека неохватываемо и неисчерпаемо. Тем не менее число «четыре» Прокл принимает с одобрением, считая, что оно достаточно правильно характеризует Аполлона наряду с весьма расчлененной десяткой и скрытой в себе нерасчлененной единицей (96, 29—97, 15). Прокл только хочет трактовать четыре платоновские особенности Аполлона не как попало, но методически, в известном порядке, несмотря на то что все божественные потенции и акты находятся друг в друге, будучи в то же время и совершенно различными (97, 15—21).
Первую функцию Аполлона, врачебную, Прокл относит к области космоса под луной. Эту область он характеризует словами Эмпедокла (frg. 121, 2—3, Якубанис): «Безотрадная область, где Убийство и Злоба и сонмы других Бед, изнуряющие недуги и язвы и тщетные начинания блуждают во мраке над Лучами Пагубы». Причиной этого отнесения врачебной функции Аполлона к подлунной Прокл считает то, что «беспорядочно движущееся испытывает нужду подняться от несоразмерности и многосоставности к соразмерности и единению» (97, 21—28).
Мантическую функцию Прокл относит к области неба, поскольку потенция выявлять все внутреннее больше всего выражена Солнцем, которое делает все видимым и наполняет все единством, подобно тому как ум все темное делает ясным (97, 28—98, 4).
Стрелковую функцию Аполлона Прокл относит к той области, которую он называет «абсолютной» (apolyton). Эта область отнюдь еще не является у Прокла самой верхней, потому что она только охватывает космос в его универсальном единстве, но еще не является его последней движущей и создающей силой, т. е. демиургом. Эта область только еще передает демиургические потенции космосу и в этом смысле уничтожает всякую беспорядочность. Это и значит, что Аполлон мечет свои стрелы, что он стреловержец (со ссылкой на «Илиаду» I 75): «Будучи отделенным и изъятым, он всему посылает энергию, это и есть его стрелы» (98, 4—10).
Наконец, музыкальная функция Аполлона, по Проклу, относится к той области, которая является «водительной» не только для самого космоса, но и для всех его внутренних закономерностей. Действительно, он является тем, кто «приводит в согласие весь космос в соответствии с единственным единением, установивши вокруг себя хор Муз, «величаясь гармонией света» (Ог. Chald., р. 36), как говорит некто из теургов» (98, 10—15).
Таков основной комментарий Прокла к указанному месту из Платона. В дальнейшем Прокл много говорит о единстве четырех функций Аполлона, об их распространенности по всему бытию сверху донизу, о специфичности каждой из них и в то же время о наличии их всех во всякой области бытия, но везде — обязательно специфически. Одним способом — у богов, другим — у демонов, третьим — у героев и так же — у людей и животных, в растениях и прочих предметах (98, 16—99, 7).
Самое же главное — это то, что Прокл всюду старается выдвинуть структурный, и притом творчески структурный, принцип. «Во всех этих порядках необходимо соблюдать то, что этот бог является творящим единство для множественности». Врачебное искусство уничтожает беспорядок, вносимый в организм болезнями, и водворяет единое здоровье. Мантика являет чистоту истины и тем самым тоже вносит единство в беспорядочный мир множественности. Стрелковое искусство уничтожает все звериное и низшее и тоже вносит порядок и гармонию. Музыка своим ритмом и гармонией тоже уничтожает все беспорядочное (99, 7—27). Эту мысль Прокл заостряет в том направлении, что Аполлон у него оказывается ниже демиурга, поскольку он связан именно с областью множественности.
«И все эти потенции находятся в демиурге первично, изъято и единовидно, в Аполлоне же — вторично и в различенном виде, так что поэтому Аполлон отнюдь не может быть тождественным с демиургическим умом. Последний охватывает эти потенции универсально и в качестве отца, Аполлон же — путем подражания этому отцу в ослабленном виде. Ведь все энергии и потенции вторичных богов охватываются в демиурге в отношении своей причины; и этот последний действует как демиург и устрояет все одновременно и собранно по всем энергиям и потенциям. Те же, которые происходят от него, действуют одновременно с отцом, будучи разными в разных энергиях и потенциях» (99, 27—100, 7).
Условное и никак не аргументированное четверное разделение Аполлоновых функций у Платона в коммен-тариях Прокла мотивировано отнесением этих функций к четырем космическим областям: помещение их в иерархийный ряд, взаимное переплетение в каждой космической области и выделение в каждой такой функции какого-нибудь одного отвлеченного момента. Здесь дана не мифология в ее наивной непосредственности и чувственной наглядности, но некоторого рода философия мифологии, использующая в каждом мифе ту или иную его идейную сторону и превращающая эту сторону в логическую категорию.
Но положительной чертой концепции Прокла мы считаем понимание Аполлона как принципа упорядочения, равновесия, гармонии, меры и порядка.
Аполлон — и притом именно классический Аполлон — есть именно гармония и мера. И Прокл, подчеркивая это, указывает лишь на яркую и, можно сказать, трафаретную его сторону.
Перейдем теперь к более подробному анализу отдельных моментов мифологии Аполлона, представляющих собой большей частью очень сложные и плохо проанализированные в науке исторические комплексы.
Лосев Α. Φ.
Мифология греков и римлян/Сост. А. А. Тахо-Годи; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова
http://www.sno.pro1.ru/lib/losev2/23.htm
м
Здесь прежде всего много разных наименований Аполлона, из которых каждое обладает большой исторической сложностью и ценностью: Феб Ликорейский, Пеан, Пифий, Титан, Гриней, Сминфей, Пифоктон, Дельфический, Бранхий, Дидимей, Патарей, Локсий, Пан. Каждый из этих эпитетов потребовал бы долгих разъяснений
Далее идет ряд более или менее обычных квалификаций Аполлона:
1) «убийца Тития»; 2) «светлочтимый, счастливо дарующий»; 3) «златолирный, засеватель, пахарь»; 4) «прорицатель»; 5) «светоносный демон»; 6) «бряцающий на лире»; «составляющий хоры, дальновержец» и т. д.
Самое интересное в этом гимне — это понимание Аполлона как космического оформителя и организатора, и в частности — как управителя мира, представляемого в виде огромного музыкального инструмента — лиры, от разных строев (или ладов) которой образуются части мира и отдельные явления в нем (11—26, Недович):
Ибо ты все назираешь: эфир беспредельного неба,
Многоразличный удел земли, там долу лежащей,
И через темную ночь в тишине звездоокого мрака
Корни подземные зришь и пределы всего мирозданья
Держишь. Заботит тебя и начало вещей, и конец их.
Цвет ты всему; согласуешь ты все многозвучной кифарой
В мире, пока до предела последней струны ты восходишь,
Или, напротив, до нижней струны, или ладом дорийским
Все примиряешь; племен поколенья в жизни ты делишь.
Ты сочетаешь всемирно согласье и судьбы людские;
В равной мере срок ты даешь для зимы и для лета,
Холод по нижней струне, а жару по последней настроив,
Цвет многолюбной весны ты равняешь дорийскому ладу,
Имя за это тебе даровали смертные, Паном,
Богом двурогим, назвав и владыкой свирельного ветра,
Ибо ты держишь прообраз всего мирозданья печатей.
Это редкостный образец продуманной до конца мифологии Аполлона, где его оформительные, организующие и пластические функции представлены особенно полно, доведены до космических пределов.
Понимание Аполлона как космической лиры, т. е. как гармонии сфер, характерно для высокой классики. О склонности орфической литературы к реставрации классики (наряду, конечно, с реставрацией и архаики) свидетельствуют те древние классические эпитеты Аполлона, которые мы в изобилии встречаем и у Гомера, и у древних лириков, и в трагедии. Среди орфических фрагментов пестрят: Гекабол, Гекатебол, Гекаерг, Гекатебелет, Клитотокс, Мантис. Характерны также — Пандеркес, Кратайос, Гелиос, Хтоний, Дионисодот (об этих эпитетах см. индекс III в Orph., ed. Kern.).
Далее, из поздней античности весьма важен I гимн Прокла, посвященный Гелиосу.
Аполлон, слившись с Гелиосом, достигает в последние века античного мира значения какого-то единого и универсального божества;
- получается какой-то языческий монотеизм. Такой монотеизм сознательно противопоставлялся христианству и был орудием борьбы с ним. I гимн Прокла является в этом отношении ценнейшим документом. По мысли этого гимна, как и по основной идее всего позднеантичного синкретизма, Гелиос-Солнце объединяет в себе все главнейшие божества, т. е. все главнейшие космические функции. В стихах 19—26 гимна перечисляются эти главнейшие функции.
Феб-Аполлон, Пеан-Аполлон, Дионис, Аттис и Адонис — вот те аспекты Гелиоса-Солнца, о которых тут идет речь. Таким образом, на первом месте — Феб и Пеан.
Наконец, от поздней античности до нас дошел еще один удивительный документ мифологии Аполлона, это — анонимный гимн Аполлону, напечатанный в сборнике «Orphica», ed. Abel, р. 285. Этот гимн состоит почти только из перечисления эпитетов Аполлона. Здесь представлено необыкновенное богатство этих эпитетов. Так как важно учесть все приводимые здесь эпитеты, то мы не станем передавать этот гимн гекзаметрами, которыми он написан, но приведем его полностью в прозаическом переводе. Вот это блестящее резюме всей мифологии Аполлона:
«Воспеваем великого бога Аполлона, бессмертного, светловидного, длинноволосого, нежношевелюрного, с крепким умом, царя, стрелолюбивого, дающего жизнь, радующегося, смеющегося, гигантоистребителя, мягконравного, Зевсом рожденного, Зевсова чада, драконоистребителя, радующегося лавру, прекрасноречивого, широковладычествующего, дальновержца, подателя надежд, жизнеродителя, в высшем смысле божественного, умного, как Зевс, дарователя соревнования, ласкового, сладкогласного, сладкоумного, с целящими руками, звероубийцу, цветущего, чарователя умов, чарователя словами, стреловержца, вожделенного целителя, всадника, связующего миры, кларийского, отважно-душного, плоды рождающего, Латоной рожденного, приятного, веселого лирой, освещающего, празднующего таинства, прорицателя, мужественного, бесчисленнообразного, наслаждающегося тетивой, мысленного, беспечального, трезвого, одинаково всех радующего, общего, имеющего равные ко всем чувства, подателя всем, счастливого, делающего счастливыми, олимпийца, горноживущего, кроткого, всезрящего, совершенно безвредного, подателя богатств, освобождающего от трудов, розовоцветного, сокрушающего вражеские полчища, пролегающего дороги, делающего гладкими, мудрого светородителя, спасителя, наслаждающегося пляской, титана, совершителя, драгоценного, певца гимнов, высочайшего, высоковыйного, возвышенного, Феба, очищающего (phoibazonta), любящего венки, обладающего веселым духом, изрекающего прорицания, золотого, златоцветного, с золотым метательным оружием, веселящегося бряцанием на струнах, бряцающего по струнам, ненавидящего ложь, подателя душ [жизни], быстроногого, быстро говорящего, быстровзорого, дарователя времен года. Воспеваем великого бога, Пеана-Аполлона».
Пытаясь создать противодействие и параллель христианскому монотеизму, язычество конца античного мира приходит тоже к некоему языческому монотеизму. Неувядаемым памятником такой поздней реставрации первобытного фетишистского синтетизма, но уже обработанного тончайшими и почти схоластическими методами неоплатонизма, является речь Юлиана под названием «К царю Гелиосу» (IV). В этой речи мы находим и рассуждения о личном отношении автора к этому божеству, и философское учение о сверхкосмических и космических функциях Солнца, и учение о связи его с другими богами, и рассуждения о том счастье и спасении, которое доставляется им всем людям, и особенно Риму.
Макробий, сводя Аполлона тоже к Солнцу, посвятил этому божеству в своих «Сатурналиях» настолько большую главу (I 17), что ее вполне можно считать отдельным специальным и весьма обстоятельным трактатом. Здесь на все лады доказывается солнечность Аполлона, с приведением огромного числа этимологических, мифологических, историко-религиозных, литературных и антикварных аргументов и разнообразных древних текстов.
В заключение характеристики эллинистического Аполлона приведем еще одно античное рассуждение о нем, которое, отличаясь всеми чертами эллинистического реставраторства, интерпретаторства и коллекционерского описательства, все же ближе подходит к восприятию классического Аполлона именно со стороны пластически-упорядоченной и структурно-творческой его природы. Таким суждением в значительной мере является комментарий Прокла на платоновского «Кратила», и именно его главы 174—176.
Приведем отсюда главнейшие мысли.
В этом рассуждении Прокл комментирует приведенное выше (стр. 392, сл.) место из платоновского «Кратила» относительно четырех значений имени Аполлона. Предварительно Прокл выставляет здесь основной принцип Аполлона, долженствующий лежать в основании всякого рассуждения об Аполлоне. Принцип этот заключается в том, что Аполлон является «виновником единения и возводителем множества к единству» (р. 96, 28).
Этот принцип Прокл сравнивает с четырьмя особенностями Аполлона у Платона и утверждает, что таких особенностей вообще можно было бы указать сколько угодно, поскольку божество для человека неохватываемо и неисчерпаемо. Тем не менее число «четыре» Прокл принимает с одобрением, считая, что оно достаточно правильно характеризует Аполлона наряду с весьма расчлененной десяткой и скрытой в себе нерасчлененной единицей (96, 29—97, 15). Прокл только хочет трактовать четыре платоновские особенности Аполлона не как попало, но методически, в известном порядке, несмотря на то что все божественные потенции и акты находятся друг в друге, будучи в то же время и совершенно различными (97, 15—21).
Первую функцию Аполлона, врачебную, Прокл относит к области космоса под луной. Эту область он характеризует словами Эмпедокла (frg. 121, 2—3, Якубанис): «Безотрадная область, где Убийство и Злоба и сонмы других Бед, изнуряющие недуги и язвы и тщетные начинания блуждают во мраке над Лучами Пагубы». Причиной этого отнесения врачебной функции Аполлона к подлунной Прокл считает то, что «беспорядочно движущееся испытывает нужду подняться от несоразмерности и многосоставности к соразмерности и единению» (97, 21—28).
Мантическую функцию Прокл относит к области неба, поскольку потенция выявлять все внутреннее больше всего выражена Солнцем, которое делает все видимым и наполняет все единством, подобно тому как ум все темное делает ясным (97, 28—98, 4).
Стрелковую функцию Аполлона Прокл относит к той области, которую он называет «абсолютной» (apolyton). Эта область отнюдь еще не является у Прокла самой верхней, потому что она только охватывает космос в его универсальном единстве, но еще не является его последней движущей и создающей силой, т. е. демиургом. Эта область только еще передает демиургические потенции космосу и в этом смысле уничтожает всякую беспорядочность. Это и значит, что Аполлон мечет свои стрелы, что он стреловержец (со ссылкой на «Илиаду» I 75): «Будучи отделенным и изъятым, он всему посылает энергию, это и есть его стрелы» (98, 4—10).
Наконец, музыкальная функция Аполлона, по Проклу, относится к той области, которая является «водительной» не только для самого космоса, но и для всех его внутренних закономерностей. Действительно, он является тем, кто «приводит в согласие весь космос в соответствии с единственным единением, установивши вокруг себя хор Муз, «величаясь гармонией света» (Ог. Chald., р. 36), как говорит некто из теургов» (98, 10—15).
Таков основной комментарий Прокла к указанному месту из Платона. В дальнейшем Прокл много говорит о единстве четырех функций Аполлона, об их распространенности по всему бытию сверху донизу, о специфичности каждой из них и в то же время о наличии их всех во всякой области бытия, но везде — обязательно специфически. Одним способом — у богов, другим — у демонов, третьим — у героев и так же — у людей и животных, в растениях и прочих предметах (98, 16—99, 7).
Самое же главное — это то, что Прокл всюду старается выдвинуть структурный, и притом творчески структурный, принцип. «Во всех этих порядках необходимо соблюдать то, что этот бог является творящим единство для множественности». Врачебное искусство уничтожает беспорядок, вносимый в организм болезнями, и водворяет единое здоровье. Мантика являет чистоту истины и тем самым тоже вносит единство в беспорядочный мир множественности. Стрелковое искусство уничтожает все звериное и низшее и тоже вносит порядок и гармонию. Музыка своим ритмом и гармонией тоже уничтожает все беспорядочное (99, 7—27). Эту мысль Прокл заостряет в том направлении, что Аполлон у него оказывается ниже демиурга, поскольку он связан именно с областью множественности.
«И все эти потенции находятся в демиурге первично, изъято и единовидно, в Аполлоне же — вторично и в различенном виде, так что поэтому Аполлон отнюдь не может быть тождественным с демиургическим умом. Последний охватывает эти потенции универсально и в качестве отца, Аполлон же — путем подражания этому отцу в ослабленном виде. Ведь все энергии и потенции вторичных богов охватываются в демиурге в отношении своей причины; и этот последний действует как демиург и устрояет все одновременно и собранно по всем энергиям и потенциям. Те же, которые происходят от него, действуют одновременно с отцом, будучи разными в разных энергиях и потенциях» (99, 27—100, 7).
Условное и никак не аргументированное четверное разделение Аполлоновых функций у Платона в коммен-тариях Прокла мотивировано отнесением этих функций к четырем космическим областям: помещение их в иерархийный ряд, взаимное переплетение в каждой космической области и выделение в каждой такой функции какого-нибудь одного отвлеченного момента. Здесь дана не мифология в ее наивной непосредственности и чувственной наглядности, но некоторого рода философия мифологии, использующая в каждом мифе ту или иную его идейную сторону и превращающая эту сторону в логическую категорию.
Но положительной чертой концепции Прокла мы считаем понимание Аполлона как принципа упорядочения, равновесия, гармонии, меры и порядка.
Аполлон — и притом именно классический Аполлон — есть именно гармония и мера. И Прокл, подчеркивая это, указывает лишь на яркую и, можно сказать, трафаретную его сторону.
Перейдем теперь к более подробному анализу отдельных моментов мифологии Аполлона, представляющих собой большей частью очень сложные и плохо проанализированные в науке исторические комплексы.
Лосев Α. Φ.
Мифология греков и римлян/Сост. А. А. Тахо-Годи; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Маханькова
http://www.sno.pro1.ru/lib/losev2/23.htm
м
